Неточные совпадения
Сегодня, 19-го, явились опять двое, и, между прочим, Ойе-Саброски, «с маленькой просьбой от губернатора, — сказали они, — завтра, 20-го, поедет
князь Чикузен или Цикузен, от одной пристани к другой в проливе, смотреть свои казармы и
войска, так не может ли корвет немного отодвинуться в сторону, потому что
князя будут сопровождать до ста лодок, так им трудно будет проехать».
Вы знаете, что Япония разделена на уделы, которые все зависят от сиогуна, платят ему дань и содержат
войска. Город Нагасаки принадлежит ему, а кругом лежат владения
князей.
Как потом его настиг за Тереком русский
князь и как он окружил его своим, как лес, большим
войском.
Дело было в том, что храбрый генерал называл «выручкой» то дело в несчастном Даргинском походе, в котором действительно погиб бы весь отряд с
князем Воронцовым, командовавшим им, если бы его не выручили вновь подошедшие
войска.
Князь Барятинский, друг наследника, бывший командир Кабардинского полка, теперь, как начальник всего левого фланга, тотчас по приезде своем в Грозную собрал отряд, с тем чтобы продолжать исполнять те предначертания государя, о которых Чернышев писал Воронцову. Собранный в Воздвиженской отряд вышел из нее на позицию по направлению к Куринскому.
Войска стояли там и рубили лес.
Брант писал в Москву к генерал-аншефу
князю Волконскому, требуя от него
войска.
Войска отовсюду окружали его; Меллин и Муфель, также перешедшие через Волгу, отрезывали ему дорогу к северу; легкий полевой отряд шел ему навстречу из Астрахани;
князь Голицын и Мансуров преграждали его от Яика...
По распоряжению
князя Щербатова,
войско Голицына оставалось безо всякой пользы около Оренбурга и Яицкого городка в местах уже безопасных; а край, где снова разгорался пожар, оставался почти беззащитен.
Михельсон из Арзамаса устремился за Пугачевым. Муфель из Симбирска спешил ему же навстречу, Меллин шел по его пятам. Таким образом три отряда окружали Пугачева.
Князь Щербатов с нетерпением ожидал прибытия
войск из Башкирии, дабы отправить подкрепление действующим отрядам, и сам хотел спешить за ними; но, получа указ от 8 июля, сдал начальство
князю Голицыну и отправился в Петербург.
Пугачев выступил против
князя Голицына с десятью тысячами отборного
войска, оставя под Оренбургом Шигаева с двумя тысячами.
Князь Голицын принял начальство над
войсками Фреймана. 22 января перешел он через Каму. 6 февраля соединился с ним полковник Бибиков; Мансуров — 10-го.
Войско двинулось к Оренбургу.
Это предательство изменило совершенно вид сражения: поляки ободрились, русские дрогнули, и
князь Пожарский, гнавший уже неприятеля, увидел с ужасом, что
войско его, утомленное беспрерывным боем и расстроенное изменою казаков, едва удерживало за собою поле сражения.
— Да слышишь ли ты, голова! он на других-то людей вовсе не походит. Посмотрел бы ты, как он сел на коня, как подлетел соколом к
войску, когда оно, войдя в Москву, остановилось у Арбатских ворот, как показал на Кремль и соборные храмы!.. и что тогда было в его глазах и на лице!.. Так я тебе скажу: и взглянуть-то страшно! Подле его стремени ехал Козьма Минич Сухорукий… Ну, брат, и этот молодец! Не так грозен, как
князь Пожарский, а нашего поля ягода — за себя постоит!
Он осыпал его вопросами, и когда старшина, увлеченный воспоминаниями прошедших своих подвигов, от осады Троицкого монастыря перешел к знаменитой победе
князя Пожарского, одержанной под Москвою над
войском гетмана Хоткевича, то внимание молодого боярина удвоилось, лицо его пылало, а в голубых, кипящих мужеством и исполненных жизни глазах изобразились досада и нетерпение бесстрашного воина, когда он слушает рассказ о знаменитом бое, в котором, к несчастию, не мог участвовать.
Важные причины замедлили приход нижегородцев под Москву; наконец приближение гетмана Хоткевича с сильным
войском, посланным против стоящего под Москвою
князя Трубецкого, побудило Пожарского поспешить своим приходом к столице, и 1 августа 1612 года нижегородское ополчение прибыло к Троицкой лавре, отстоящей от Москвы в шестидесяти четырех верстах.
От орлиного взора
князя Пожарского не укрылось замешательство, в какое приведены были поляки от этого неожиданного нападения; он двинул вперед все
войско…
Казаки Трубецкого, увидя бегущего неприятеля, присоединились было сначала к ополчению
князя Пожарского; но в то самое время, когда решительная победа готова была уже увенчать усилия русского
войска, казаки снова отступили и, осыпая ругательствами нижегородцев, побежали назад в свой укрепленный лагерь.
Жаль только, что наша сила поубавилась: изменник Заруцкий ушел в Коломну, да и
князя Трубецкого войско-то не больно надежно: такой сброд!..
Одна половина гарнизона, находившаяся под командою пана Будилы, вышла на сторону
князя Пожарского и встречена была не ожесточенным неприятелем, но человеколюбивым
войском, которое поспешило накормить и успокоить, как братьев, тех самых людей, коих накануне называло своими врагами.
— Ну да! Посмотри, — продолжал Минин, указывая на беспорядочные толпы казаков
князя Трубецкого, которые не входили, а врывались, как неприятели, Троицкими и Боровицкими воротами в Кремль. — Видишь ли, Юрий Дмитрич, как беснуются эти разбойники? Ну, походит ли эта сволочь на православное и христолюбивое
войско? Если б они не боялись нас, то давно бы бросились грабить чертоги царские. Посмотри-ка, словно волки рыщут вокруг Грановитой палаты.
— К ним прибывает беспрестанно свежее
войско, а мы все одни; и если б
князь Димитрий Михайлович не приказал всем конным спешиться, то нас давно бы сбили с поля. Он просит подмоги.
— Да разве у него мало
войска? Посмотри-ка, видимо-невидимо! Одних казаков, почитай, столько же, сколько нас всех у
князя Пожарского — и пеших и конных.
Вся понизовская сила, что пришла с
князем Пожарским, истинно христолюбивое
войско!.. не налюбуешься!
На земле, на коврах, каких больше нет, — триста золотых кувшинов с вином и всё, что надо для пира царей, сзади Тимура сидят музыканты, рядом с ним — никого, у ног его — его кровные, цари и
князья, и начальники
войск, а ближе всех к нему — пьяный Кермани-поэт, [Кермани — придворный поэт Тимура.] тот, который однажды, на вопрос разрушителя мира...
Большая русская армия, под главным начальством незабвенного
князя Кутузова, прикрывая богатейшие наши провинции, стояла спокойно лагерем, имела все нужное в изобилии и беспрестанно усиливалась свежими
войсками, подходившими из всех низовых губерний.
Поражения, претерпенные от половцев, оправдываются большею частью тем, что мы не могли противиться превосходному множеству. Рассказывая о вероломном убийстве Китана и Итларя половецких (1095), автор говорит о том, что Владимир Мономах сначала противился этому, но не упоминает ничего о том, что он наконец на это согласился. О походе 1095 года, когда Святополк купил мир у половцев, сказано в «Записках», что Святополк пошел на них с
войском, а они, «уведав о приходе великого
князя, не мешкав, ушли».
«Записки» же говорят только, что
князь Глеб Тмутораканский собрал
войско новгородцев и победил Всеслава.
Вспомним и позднейшее изображение
князя Игоря в «Слове», мало подвергшемся книжной порче: и он, подобно древним
князьям, является храбрым и деятельным; он сам идет во главе своего
войска в чужую землю, чтобы отомстить врагам за обиду земли Русской; он не смущается пред опасностями и говорит: «Лучше потяту быти, неже полонену быти…» Не таким является Владимир в наших народных сказаниях.
Сын Федор, Ксенья, дети!
Храни вас Бог!
Князь Шуйский, подойди!
Друг друга мы довольно знаем. Помни,
В мой смертный час я Господа молю:
Как ты мне клятву соблюдешь, пусть так
И он тебя помилует! Басманов,
Спеши к
войскам! Тебе я завещаю
Престол спасти! О Господи, тяжел,
Тяжел Твой гнев! Грехи мои Ты не дал
Мне заслужить!
Нет,
князь Василь Иваныч,
Боюсь, начнет. Хоть он и вор, а удаль
Нам показал свою. И любо видеть,
Как рубится! В беде не унывает:
Когда его
войска погнали мы,
Последний он, и шаг за шагом только
Нам уступил. Так, говорят, косматый,
Осиленный ловцами, покидает
Добычу лев!
Князь получил приказ выступить с своим корпусом и идти примкнуться к
войску Дибича.
Мирослав писал, что
войско изъявляет жаркую ревность, что все именитые витязи уверяют его в дружбе, и всех более Димитрий Сильный, что Иоанн соединил полки свои с тверскими и приближается, что славный воевода московский Василий Образец идет впереди и что Холмский есть главный по
князе начальник.
16-го июня во рву Новогеоргиевской крепости были расстреляны офицеры Арнгольдт, Сливицкий и унтер-офицер Ростковский, за распространение в
войсках возмутительных воззваний, а накануне их казни в Петербург пришла из Варшавы телеграмма, извещавшая, что в Саксонском саду ранили пулею сзади, в шею, наместника Царства Польского генерала Лидерса. 16-го же числа на место Лидерса был назначен великий
князь Константин Николаевич.
Победы Румянцева при Ларге и Кагуле, истребление графом Орловым турецкого флота при Чесме, блистательные действия
князя Репнина, овладевшего Измаилом, Килеею и Аккерманом, занятие русскими
войсками Молдавии, Валахии и Крыма сильно потрясли Порту: подвластные ей славяне, греки и закавказские христиане восстали, чтобы, пользуясь удобным случаем, свергнуть турецкое иго; египетский паша Али-бей также поднял оружие против султана.
Находившийся при турецком
войске официальный агент польской конфедерации Каленский сильно интриговал в Порте, чтобы не выдавали
князю Радзивилу фирмана, и вполне успел в своих происках.
Жил
князь Лимбург, как и все мелкие имперские
князья того времени: имел свой двор с гофмаршалом, гофмейстером, камергерами, егермейстерами и прочими придворными чинами, имел свое миниатюрное
войско, держал своих поверенных при венском и версальском дворах с громким названием «посланников», имел свои ордена, которые раздавал щедро, ибо пошлины за пожалование ими составляли не последнюю статью в бюджете его доходов, бил свою монету, словом, пользовался всеми правами и преимуществами коронованных особ.
Князь Лимбург, прочитав письмо Огинского и зная, что без денег любезная его не может достигнуть осуществления своих замыслов, сильно поколебался. В то же время немецкие газеты извещали, что счастие, доселе благоприятствовавшее союзнику принцессы, Пугачеву, изменило ему. Бибиков успешно подавил мятеж, Оренбург был освобожден, Яицкий Городок занят верными императрице
войсками, и Пугачев, как писали, совершенно разбит.
Году не длилось такое житье. Ведомость пришла, что прусский король подымается, надо войне быть.
Князь Борис Алексеич в полках служил, на войну ему следовало. Стал собираться, княгиня с мужем ехать захотела, да старый
князь слезно молил сноху, не покидала б его в одиночестве, представлял ей резоны, не женскому-де полу при
войске быть; молодой
князь жене то ж говорил. Послушалась княгиня Варвара Михайловна — осталась на горе в Заборье.
С правой стороны —
князь Симеон Ряполовский с суздальцами и юрьевцами, а с левой — брат великого
князя Андрей Меньшой и Василий Сабуров с ростовцами, ярославцами, угличанами и бежичанами; с ними шел воевода матери великого
князя [У великих княгинь были собственные дворы, воеводы и часть
войска.] Семен Пешков с ее двором.
Многочисленное
войско, предводимое самим великим
князем, выступило против Новгорода, Иоанн убедил
князя тверского Михаила действовать с ним заодно, псковитянам приказал выступить с московским воеводою Федором Юрьевичем Шуйским, по дороге к Новгороду, устюжанам же и вятчанам идти на Двинскую землю под начальством Василия Федоровича Образца и Бориса Слепого-Тютчева, а
князю Даниилу Холмскому — на Рузу.
Но ослепление господствовавшей партии было слишком велико. Она действовала, конечно, не без исторической основы, припоминая грабительства русских
войск в конфедератскую войну, дерзкие поступки некоторых русских начальников, бесцеремонное пребывание в Польше русских посланников, вроде
князя Репнина, наконец, раздел части польских земель, который русофобы всецело приписывали России.
Он должен был сопутствовать великому
князю, который собирался сам идти с
войском.
— Милость красит венец царский! — произнес с жаром
князь Михайла Михайлович Голицын. — Государь! ты прощал многих злодеев, посягавших на твою жизнь, а чем заслужили они это прощение? Одним раскаянием!.. Последний Новик же, как мне известно ныне стало, сделал то, чем мог бы гордиться первый боярин русский. Мы все, сколько нас ни есть в
войске твоем, ему одолжены нашею доброю славой и умоляем за него.
Достигнув Палины, Иоанн вновь устроил
войска уже для начатия неприятельских действий, вверив передовой отряд брату своему Андрею Меньшому и трем опытнейшим и храбрейшим воеводам, Холмскому, Федору Давыдовичу и
князю Ивану Оболенскому-Стриге.
В ноябре месяце
князь распустил
войска на зимние квартиры между Прутом и Днестром и поселился в Яссах, которые избрал своим местопребыванием и главною квартирою.
Народ ожидал, что великий
князь, по примеру Донского, поспешит ехать к
войску, а он спешил жечь посады, обвестив народ этим печальным знамением, что ждет неприятеля в Москву.
Вместо того чтобы ехать к нему, он звал к себе — опять для совета! — начальника
войска,
князя Холмского, и сына своего Иоанна.
В это же время государь повелел воздвигнуть в Петербурге монумент в честь Суворова. Награды сыпались за наградами на
войска и на самого Суворова. Великий
князь своею замечательною храбростью, распорядительностью и хладнокровием в боях заслуживал не только похвал, но и удивления Суворова и получил титул «цесаревича». Все генералы были щедро награждены. Не забыты и остальные участники швейцарского похода.
Сообразно с этим планом,
князь разделил вверенные ему
войска, численность которых превосходила 150 000 человек, на две части.
На далекое пространство развернулась картина собравшегося
войска перед восторженными взорами великого
князя.